Гипнотизер - Страница 19

Эрик замолчал. Он не знал, значат ли еще что-то его слова. Он солгал жене десять лет назад и до сих пор не сумел показать ей, как любит ее. Все было не то и не так, она по-прежнему не доверяла ему. Эрик нажал «отбой», вышел из туалета и дошел до двери со стеклянным окошком, в которое заглядывал комиссар.

— Что такое гипноз? — помолчав, спросил Йона.

— Речь идет только об изменениях в сознании, связанных с внушением и медитацией.

— Так, — помедлив, ответил комиссар.

— Употребляя слово «гипноз», вы на самом деле говорите о гетерогипнозе, когда один человек гипнотизирует другого с какой-либо целью.

— Например?

— Например, вызвать отрицательные галлюцинации.

— Какие?

— Самое обычное — не дать сознанию сконцентрироваться на боли.

— Но боль-то остается.

— Это зависит от того, что называть болью, — объяснил Эрик. — Конечно, пациент отвечает на болевое раздражение физиологическими реакциями, но боли не ощущает. С клиническим гипнозом можно даже проводить хирургические операции.

Йона что-то записал у себя в блокноте.

— С нейрофизиологической точки зрения, — продолжал Эрик, — под гипнозом мозг работает особым образом. Активизируются те участки мозга, которые мы обычно не используем. Загипнотизированный человек глубоко расслаблен, выглядит почти спящим, но если снять энцефалограмму, то она будет как у человека бодрствующего и внимательного.

— Мальчик иногда открывает глаза, — сказал Йона и снова заглянул в окошко.

— Я видел.

— Что может быть потом?

— С пациентом?

— Да, когда вы его загипнотизируете.

— При динамическом гипнозе, связанном с терапией, пациент почти всегда разлагает себя на наблюдающее «я» и одно или несколько чувствующих и действующих «я».

— Он смотрит спектакль со своим участием?

— Да.

— Что вы собираетесь ему сказать?

— В первую очередь я должен внушить ему ощущение безопасности, мальчик прошел через страшные вещи. Поэтому я начну с того, что объясню свою цель, а потом перейду к расслаблению. Спокойным голосом скажу, что веки тяжелеют, что ему хочется закрыть глаза, что он глубоко дышит носом, пройдусь по мышцам всего тела сверху вниз и вернусь обратно.

Эрик подождал, пока Йона запишет.

— После этого я перейду к тому, что называется индукцией. Я дам несколько скрытых команд и сделаю так, что пациент представит себе места и простые действия, я буду уводить его мысли все дальше и дальше, пока потребность контролировать ситуацию не исчезнет почти полностью. Это примерно как читать книгу, когда чтение захватывает так, что уже не сознаешь, что просто сидишь и читаешь.

— Понимаю.

— Если в этот момент поднять руку пациента и отпустить ее, то она не упадет, как при каталепсии. Значит, индукция завершилась. После индукции я начну обратный отсчет и продолжу углублять гипноз. Чтобы размыть мысли пациента, я обычно считаю, другие предлагают пациентам представлять себе оттенки серого. На практике происходит следующее: страх или тяжелые мысли определенным образом блокируются и выводятся из игры.

— Вам удастся загипнотизировать его?

— Если он не будет сопротивляться.

— А что тогда? — спросил Йона. — Что случится, если он будет сопротивляться гипнозу?

Эрик не ответил. Он рассматривал мальчика через окошко, пытаясь прочитать по его лицу, насколько он восприимчив.

— Трудно сказать, что мне удастся выяснить — может, что-нибудь важное, а может, не очень, — объяснил он.

— Я не охочусь за свидетельскими показаниями. Мне просто нужен намек, знак — что-то, с чем можно продолжать расследование.

— Значит, мне только надо выяснить, кто его ранил?

— Хорошо бы, чтобы мальчик назвал имя, или место, или что-нибудь с ним связанное.

— Не могу сказать, получится ли это. — Эрик перевел дыхание.

Йона вошел следом за ним в палату, сел на стул в углу, сбросил ботинки и откинулся на спинку. Эрик приглушил свет, придвинул металлическую табуретку и сел у кровати Он осторожно начал объяснять мальчику, что хочет загипнотизировать его, чтобы помочь ему понять, что произошло вчера.

— Юсеф, я буду сидеть здесь все время, — спокойным голосом говорил Эрик. — Бояться нечего. Я здесь ради тебя; если не хочешь чего-то говорить — не говори. Ты можешь прервать сеанс, когда захочешь.

Только теперь Эрик понял, как он соскучился по гипнозу. Гулко забилось сердце. Нужно умерить рвение. Нельзя форсировать процесс, нельзя торопиться. Его надо наполнить умиротворением, позволить медленно двигаться вперед, наслаждаясь его плавным течением.

Привести мальчика в расслабленное состояние оказалось легко — он уже лежал спокойно и, казалось, хотел расслабиться еще больше.

Эрик начал индукцию. Он словно никогда и не прекращал заниматься гипнозом: голос низкий, уверенный и ровный, сами собой приходят нужные слова, нисходящая интонация усыпляет.

Эрик сразу ощутил, насколько Юсеф восприимчив к гипнозу. Мальчик словно интуитивно пытался зацепиться за надежное спокойствие, проводником которого был Эрик. Его израненное лицо отяжелело, черты расслабились, губы разжались.

— Юсеф, если хочешь… Представь себе воскресенье, — сказал Эрик. — Тебе хорошо, приятно. Ты лежишь в деревянной лодочке, она тихо покачивается. Плещет вода, а ты смотришь, как облака плывут по синему небу.

Мальчик так хорошо отвечал на индукцию, что Эрик подумал, не надо ли чуть замедлить процесс. Он знал, что тяжелые переживания могут обострить гипнотическую восприимчивость, что внутреннее напряжение может подействовать как запущенный в обратную сторону мотор; торможение происходит с неконтролируемой скоростью, и обороты быстро падают до нуля.